Девичий виноград - Страница 59

«Где-то в парке Форрест?»

«Да. Хотел попросить разрешения осмотреться, если позволите».

«С величайшим удовольствием. Боюсь, земли лесничества выпали из-под моей юрисдикции, но луга и земли Холла в вашем распоряжении. Ходите куда угодно. Но что, конкретно, вы будете искать? Наверняка, если там что-то и есть, то оно скрыто под несколькими футами земли и деревьев?»

«Да. Но, возможно, вы сможете помочь. Не можете ли вспомнить, нет ли тут еще чего-нибудь вроде каменоломни? Большая впадина или искусственный берег… Понимаете, что я имею в виду?»

«Сразу не приходит в голову, но подумаю. Единственная впадина, которую я вспомнил — старый ледник около домика у ворот в Форрест Холл. Он уходит достаточно далеко в землю под деревья, но это вряд ли… Минуточку! — Он нахмурил брови, напряженно вспоминая. Я смотрела на него почти с восторгом, Дональд — с полным спокойствием. Наверняка, он намного лучше меня знал, что «открытия» редко неожиданно осеняют людей. — Ледник. Когда я сказал о леднике, меня будто озарило. Подождите минуточку, не уверен, но что-то, где-то, когда я был ребенком… Видел что-то в Форресте. Камень… Клянусь, римский. — Он еще подумал, потом качнул головой. — Нет, ускользнуло. Мог я видеть то, что вы, в каменоломне?»

«Только если было очень сухо, и вы вряд ли обратили бы внимание, если они не были к поверхности еще ближе, чем сейчас. Вы согласны, Аннабел?»

«Безусловно. И вообще никто, кроме эксперта, не может угадать, что те камни римские. Мне они показались совсем обычными, а для ребенка они бы вообще ничего не значили».

«Это правда. Вы больше ничего не помните, сэр? Что заставило вас думать, что это римский камень? Почему ледник? Что, вообще, такое ледник?»

«Примитивный холодильник. Их строили поблизости от домов в восемнадцатом веке, — сказал Адам. — Большие квадратные ямы, как правило, под деревьями, где прохладнее. Крышу засыпали землей, а с одного края делали вход. Обычно зимой лед откалывали в озере, около дома есть маленькое, и складывали, пересыпая соломой, чтобы использовать летом. Ледник Форреста устроен около домика у ворот».

«Тогда, может быть, вы видели камень там? Обычно строители более позднего времени использовали все римские камни, которые попадались под руку. Это — блоки правильной формы, хорошо обработанные. Если несколько таких оставалось в старой каменоломне выше уровня воды, местный строитель восемнадцатого века мог взять их оттуда и…»

«Подвалы! — сказал Адам. — Вот где! Не в леднике, нам туда не разрешали ходить. Там опасно, и его держали закрытым. В подвал тоже ходить не разрешали, но это другое дело, все равно можно было пролезть. — Он улыбнулся. — Мне казалось, что в воспоминании есть что-то таинственное и с огнем свечей, и это также объясняет тот факт, что мы никому об этом не говорили. До сих пор ни разу не вспоминал. Да, абсолютно уверен, что это в подвалах Форреста. Больше ничего не помню, кроме того, что мы были ужасно заинтригованы резьбой на камне, так бывает с детьми. Надпись была вверх ногами, поэтому трудно было разобрать, что там написано, даже если бы могли…»

«Что написано?» Для Дональда это был просто вопль.

Адам удивленно взглянул на него. «Да. Вы разве не говорили, что на камнях есть надписи? Там были какие-то буквы, насколько я помню, и резьба, по-моему, животное».

«Я сказал про долото, а не про резьбу. Если вы правы и видели надпись… Все, что видел я — обычные следы инструментов от обработки долотом. Вот такого рода…» — Он засунул руку в карман и извлек на свет толстую пачку бумаг. Там оказались (кроме бумажника, нескольких дюжин писем и водительских прав) карта и тоненькая книжка, которая напоминала, наверняка, только внешне, таблицы логарифмов. Дональд бегло на все это посмотрел, выбрал старый конверт со штемпелем двухлетней давности, и опять полез в карман.

Адам вручил ему карандаш. «Спасибо. Вот, — Дональд нарисовал что-то на конверте, экономно и аккуратно, — что-то вроде того, что я видел».

Он передал рисунок Адаму, тот его рассмотрел. «Нет, это мне ни о чем не говорит. Я бы никогда не понял, что это римский… даже теперь, не говоря уж про десятилетний возраст. Что же, самое очевидное действие — пойти и посмотреть, не так ли? Это действительно очень интересно. Если окажется, что это надпись Девятого Легиона, или что-то в этом роде, это увеличит благосостояние Форреста?»

«Ну, — ответил Дональд осторожно, — вас могут показать по телевизору. Дом разрушился, правда? А еще можно попасть в подвал?»

«Думаю, сможете. Наверное, не стоит вас предупреждать об осторожности, я не знаю, в каком он сейчас состоянии. Но можете идти куда хотите. Послушайте, я нарисую». Он взял с ближней полки лист бумаги, похожий на банковский бланк, и разложил на лавке. Дональд вернул карандаш. Я смотрела через плечо. Адам нарисовал несколько линий, потом пробормотал что-то раздраженно, стащил перчатки, бросил их на скамейку и опять взялся за карандаш. «Не могу в них писать. Это ничего?»

«Ничего?»

Только тогда я увидела. Его руки были обезображены совершенно жутко, должно быть, ожогами. Белая мертвая кожа казалась полиэтиленовой, а местами пересекалась багровыми шрамами. Форма рук осталась красивой, но раны исказили это, сделали руки ужасными, шокирующими. Такое прячут, до этого момента он их и прятал. Еще одно, что скрыло наше лунное свидание.

Должно быть, я издала какой-то звук, задышала по-другому. Карандаш Адама остановился, он посмотрел на меня.

Полагаю, большинство людей так смотрели на него секунды две, потом быстро отворачивались, ничего не говоря, притворяясь, что не видели… Я сказала: «Адам, твои руки, бедные руки… Что случилось с твоими руками?»